Пресса

6.06.2007

Солнце оделось в скорбь. Баховские «Страсти по Иоанну» потрясли музыкальную Москву.
Ян Смирницкий, MK.RU 06.04.2008

8 вечера, у собора Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии не протолкнуться: здесь вся «высокая» Москва – дипломаты, искусствоведы, топ-менеджеры крупных компаний; студенты-консерваторцы в надежде на контрамарку высыпали из общаги, что напротив. Cпешить-то есть куда: из четырех баховских «Страстей» именно «По Иоанну» в России исполняются крайне редко; а режиссер Игорь Меркулов и идеолог Михаил Черняк вообще пошли дальше, решив, по образу средневековых мистерий, подать «Страсти» как театрализовано-драматическое действо. И тут безоговорочно надо признать: все получилось! Премьера шла три дня: с 4 по 6…

– Herr, unser Herrscher, dessen Ruhm… Господь, Владыка наш, яви через Твои страданья… – Камерный хор начинает сей истории отсчет. За дирижерский пульт перед оркестром Pratum Integrum (некошеный луг) встает именитый Винфрид Бениг (Германия), музыкальный директор Кельнского кафедрального собора. Где-то вдалеке, в алтаре тихо сияет крест, едва виден он: в предалтарной части – хайтековские подмостки, а от них под самые своды уходят два белых полотнища – все лики и лица событий тех дней на этих полотнищах видим мы. Проекции картин великих живописцев всех времен на библейскую тему. Удивительное, чистое, абсолютно прозрачное путешествие по Святой Земле, – за два с половиной часа ни разу не возникло мысли, что вот-де скучно, устал, да поскорей бы закончилось. Почему?

Во-первых, акустика и само состояние собора. (Кстати, католического, но преподносящего такой дар на православный пост!). Ударь в ладоши: и ты буквально увидишь, как пойдет звук, чувствуешь направление и масштаб каждого голоса – вот бас, сопрано, а вот контр-тенор…

Во-вторых, состав исполнителей – очень сильный и по музыке, и по артистичности. Иисус… Ральф Риль (родился в Кельне в 1983-м): «Вложи меч в ножны. Чашу, которую дал Мне Отец, неужели Я не стану пить ее?» – бас. Сам Ральф – как Терминатор – твердый, брутальный, высокий лоб, литой нос, подбородок-глыба… тут же на картине-полотнище показывают тонкие черты библейских лиц, а наяву здесь – Ральф, без тонкости, есть дух – мощь в фигуре и мощь в голосе. Его ведут стражники (пластическая пантомим-группа Николая Маслова) между нами, между рядами по центральному проходу. Острыми пиками в спину бьют, зритель жмурится. Ральф едва не падает. «Наткнув на копье губку, полную уксуса, поднесли к Его устам. И когда вкусил Иисус уксуса, Он сказал», – теперь Ральф не виден глазу, он говорит с верхней галереи, что позади зрителя, там где орган – «Es ist vollbracht!», "совершилось".

Основную партию за Евангелиста читал Ульрих Кордес, тенор. Как и Риль, как и Бениг, он взял оглушительную овацию в финале. В строгих одеяниях стоял буквально в зрителях, будто один из нас и… с неподражаемым удивлением разглядывал картинки тех дней. Здесь не было показного со-страдания. Он мудр, он знает, что поет в Вечность. Но сам удивляется появлению каждого из действующих лиц: Пилат, народ, стража, Пилат, народ, стража. Еще Альберт Швейцер писал, что в «Страстях по Иоанну» нет «простоты и естественного повествования Матфея, здесь события излагаются более развернуто и драматично…», – так вот здесь естественность и драматизм воссоединились. В совокупности с особой методой игры на исторических инструментах и красотою языка из уст «родных» исполнителей…

Истинный шедевр – последняя ария сопрано во второй части. Когда на голос волшебной Валерии Сафоновой накладывалась сольная партия Филиппа Ноделя на изогнутом гобое да качча. После арии все сидевшие вокруг знатоки-меломаны, зная, что ни в коем случае нельзя аплодировать между частей, однако, шептали: вот здесь бы надо поаплодировать, надо!

И уж совсем запредельная по красоте вещь – это партии Дмитрия Синьковского, контр-тенора (это когда не видя артиста, ты решишь, что поет девушка). Сложнейшие, аутентично поданные вокальные ходы – «чтобы освободить меня от бремени порока, Он дал изранить Себя», – это вне всякой критики.

Сотни участников – солисты, оркестранты, хор, органист, артисты пластической группы, – все «входило в тебя» единым целым. Даже шепот зрителей, когда по проходу вели Христа, несли его вещи, потом плащаницу – был кстати. Прожектора так и били в лицо нам, такое острое цвето-звуковое хождение по лезвию… ухо не услаждалось, ухо горело.

«Хотя добавление к Баху сценографии – это, скорее, из области новаторства, – сказала в завершение сестра Валентина Новаковская (президент фонда «Искусство добра»), – но нам все же хочется верить, что сам Иоганн Себастьян отнесся бы к «эксперименту» с пониманием, поскольку основной вектор нашего проекта – движение вглубь, через толщу культурных наслоений и изменений к событиям Великой Пятницы, Субботы и Воскресенья».

 

СЕРГЕЙ ХОДНЕВ

оригинал статьи на сайте "MK.RU"